Антикризисные меры в образовании и науке

Время на чтение статьи: 16 минуты

В условиях, когда Россия подвергается беспрецедентному санкционному давлению, «без новой индустриализации и принципиального изменения всей стратегии развития экономики и человеческого потенциала одними лишь средствами вооруженных сил и оборонно-промышленного комплекса обеспечить национальную безопасность страны невозможно». Эти слова взяты из выступления Олега Николаевича Смолина – первого заместителя председателя Комитета Госдумы по науке и высшему образованию, доктора философских наук, профессора, академика Российской академии образования – на “круглом столе” в Госдуме РФ «Наука и образование в условиях санкций», организованном фракцией КПРФ в апреле 2023 г.

Хотя с этого времени прошло уже два месяца, актуальность проблемы антикризисного реформирования системы образования и науки в нашей стране только возрастает. Это послужило причиной принятия Госдумой РФ в конце мая 2023 г. в первом чтении закона “О внесении изменений в статью 3 Федерального закона “Об образовании в Российской Федерации”, согласно которому статус ежегодного доклада о состоянии образования и о реализации государственной политики в системе образования поднимается на уровень национального доклада правительства. Причем важно, что «за» принятие такого закона единогласно проголосовали все фракции Госдумы.

В этой связи, особое значение приобретают основные положения выступления О.Н.Смолина, крупнейшего специалиста и авторитета в этой области, для задания направления реформирования системы образования и науки в нашей стране.

Редакция сайта «Территория науки» предлагает вниманию читателей сокращенный вариант доклада, с полным текстом которого Вы можете ознакомиться на сайте CIBERLENINKA.RU, зайдя по ссылке https://cyberleninka.ru/article/n/nauka-i-obrazovanie-v-usloviyah-sanktsiy-pervoocherednye-antikrizisnye-mery.

Антикризисные меры в образовании и науке – доклад О.Н.Смолина

В своем докладе О.Н.Смолин предлагает шесть основных направлений антикризисной политики: смена идеологии развития (новая индустриализация вместо импортозамещения); крупные научно-технологические проекты по типу советского атомного и космического; преодоление кадрового кризиса и решение кадровых проблем в сферах образования и науки; наращивание вложений в человеческий потенциал; переориентация содержания общего и профессионального образования в интересах модернизации страны; преодоление бюрократизации сферы образования и науки.

Одна из главных задач науки, особенно в кризисные времена, своевременно давать власть предержащим объективную информацию, производить ее достоверный анализ и формулировать реалистичные предложения, старясь не допустить самоотравления властей пропагандой. Увы, наука с этим справляется не всегда.

Так, например, ни один из экспертов, относящихся к числу так называемых системных либералов (впрочем, и внесистемных тоже), не прогнозировал того, что иностранные санкции могут выразиться в замораживании резервов российского Центрального банка и Фонда национального благосостояния России.

Видимо, в данном случае именно идеология мешала научному предвидению. При общении с некоторыми членами правительства создается впечатление, что и до сих пор многие полагают: как только закончатся военные действия, санкции будут сняты и появится возможность вернуться к прежнему экономическому курсу. На взгляд автора, это глубокое заблуждение, способное усугубить и без того крайне сложную экономическую ситуацию.

В действительности Россия вступила в новый период истории, как минимум отечественной, а возможно, и мировой. Содержание этого периода в полном объеме оценить невозможно, поскольку он только начался. Иными словами, осмысление исторического периода в полном объеме возможно лишь тогда, когда он завершен. Однако, уже в настоящее время можно утверждать, что одна из главных характеристик нового периода – высокая экономическая и политическая нестабильность.

В этой связи, не претендуя на полноту, позволю себе отметить шесть проблем и сформулировать шесть направлений антикризисной политики.

1. Идеология новой индустриализации

Еще весной 2014 г. в России был официально провозглашен лозунг импортозамещения. В предыдущие годы финансово-экономический блок в правительстве негласно руководствовался принципом: нефть и газ продадим – все необходимое купим! Однако после 24 февраля 2022 г. выяснилось: официальные отчеты правительства об импортозамещении были сильно преувеличены. Сплошь и рядом импортозамещение де-факто трактовалось как замена импорта из одних стран (например, США) импортом из других (например, из Китая).

Разумеется, и в этом смысле задача импортозамещения остается актуальной: мгновенно развернуть собственное производство невозможно, а обеспечить сохранение и функционирование многих отраслей реального сектора отечественной экономики без обновления логистических цепочек нереально. Более того, задача организовать собственное производство всех видов продукции представляется абсолютно нереалистичной и неэкономичной.

Однако, на взгляд автора, стратегически задача должна формулироваться совершенно иначе – как новая индустриализация. Более того, эту идею активно продвигают и Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) и почти все лидеры оппозиционных фракций в Государственной Думе.

Неслыханные в мировой истории санкции (более 10500 до принятия Евросоюзом шестого пакета), далеко превосходящие принятые в отношении Ирана или КНДР, лишь предельно обострили актуальность темы новой индустриализации. Сама же ее необходимость, как не раз отмечалось, вызвана двумя главными причинами:

во-первых, это разрушение в 1990-х и начале 2000-х годов результатов индустриализации прежней;

во-вторых, необходимость в ускоренном порядке формировать шестой технологический уклад.

Напомню: в 1940-х – начале 1950-х СССР в предельно сложных условиях «перепрыгнул» через очередной технологический уклад, приблизившись к наиболее продвинутым индустриальным странам. Именно тогда российские самолеты успешно конкурировали с зарубежными не только в военной, но и в гражданской области, а отечественные автомобили занимали высокие места на международных выставках.

Напротив, в 1990-х – начале 2000-х годов в результате «второй русской революции», которую тогда называли «радикальными реформами», Россия пропустила целый технологический уклад и в настоящее время, за исключением военного производства и отдельных достижений в других областях, значительно отстает от американских и европейских «партнеров». Да и от некоторых азиатских тоже.

Официальное выдвижение лозунга новой индустриализации вместо импортозамещения не только помогло бы покончить с иллюзиями о возможности возвращения к прежней политике по окончании «спецоперации», но и, в случае реализации, позволило бы обеспечить национальную безопасность страны.

2. Комплексные научно-технологические проекты

Как известно, Минпромторг России и Российская академия наук согласовали шесть приоритетных направлений научно -технологического развития: медицинская техника и фармацевтика, современная химия, биотехнологии, микроэлектроника, лазерные и оптические технологии, станкостроение.

Однако сформулировать – не значит реализовать. Создается впечатление, что правительство пытается продолжать работать в рамках тех же национальных и федеральных проектов, государственных и федеральных целевых программ, а также стратегий, которые были разработаны для другого исторического периода, пытаясь лишь отчасти их скорректировать.

Между тем, на взгляд автора, необходим принципиально иной подход – комплексные научно-технологические проекты по типу Манхэттенского в США или советского атомного. Для них были характерны предельная концентрация ресурсов и предельно сжатые сроки.

Совершенно очевидно: среди таких комплексных научно-технологических проектов должны найти место следующие:

– информационные технологии и искусственный интеллект;

– биотехнологии, включая производство медикаментов;

– машиностроение, включая производство отечественных гражданских самолетов.

В настоящее время все заявленные Минпромторгом планы по развитию отечественной гражданской авиации радикально отстают от скорости выбывания импортных авиалайнеров, которое не сможет остановить даже так называемый авиационный каннибализм – замещение вышедших из строя деталей путем их изъятия из других самолетов.

Что же касается материальной базы развития информационных технологий, то дефицит отечественных чипов ставит под угрозу даже производство в сфере оборонно-промышленного комплекса. Надеемся, реальная ситуация будет заставлять власти быстрее переходить к новым принципам управления, новому социально-экономическому курсу.

3. Преодоление кадрового кризиса

Еще за несколько лет до 24 февраля 2022 года в стране начался кадровый кризис, как минимум в сферах образования, здравоохранения и науки.

Начнем с педагогов. Выступая 24 июня 2019 г. на расширенных парламентских слушаниях в Госдуме, тогдашний министр просвещения О.Ю. Васильева утверждала, что дефицит учительских кадров составляет около 11%. По данным же Общероссийского народного фронта, картина совершенно иная. Согласно опросу 1300 учителей, выполненному ОНФ в 2018 г., о нехватке в их школах педагогических работников заявили:

■ учителей математики – 44%;

■ учителей иностранного языка – 39%;

■ учителей русского языка и литературы – 30%;

■ учителей начальных классов – 26% опрошенных.

Дефицит педагогических кадров покрывается за счет значительной, а временами безумной, перегрузки тех, кто работает в школе. В очередной раз сошлюсь на данные Общероссийского народного фронта. Согласно этим данным, в 2015 г. средняя нагрузка учителя составляла 28 уроков в неделю, т.е. более полутора ставок.

Согласно же данным Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС), в 2015 г. 7%, а в 2017 г. уже 14% учителей работали на две ставки и более.

По официальным данным, в 2022 г. средняя нагрузка учителя в Омской области составляла 1,8 ставки, т.е. 32,4 урока в неделю, в том числе в городе Омске – 32 урока в неделю. Напоминаю: с учетом подготовки к урокам, проверки домашних работ учеников, воспитательной работы, а также большого количества бюрократических процедур для того, чтобы вычислить рабочую неделю педагога, количество уроков надо умножать примерно на коэффициент 2,5.

Но даже и при такой нагрузке, по данным опроса 5 тысяч учителей, выполненного группой экспертов ОНФ под руководством Л.Н. Духаниной (2016 г.), в 75 регионах России из 85 Указ Президента РФ № 597 от 7 мая 2012 г. в части заработной платы учителей не был исполнен.

Более того, по данным исследования «РИА Рейтинг» за 2019 год, в 53 регионах России каждый третий учитель получал меньше 15 тыс. руб. С тех пор ситуация не улучшилась, скорее наоборот.

Разрыв в оплате труда учителей по регионам в 2017 году, по данным Общероссийского профсоюза работников образования, составлял более 4,5 раз: от 20 085 рублей в Алтайском крае до 96 220 рублей в Ямало-Ненецком автономном округе. По данным, «озвученным» на коллегии Минпросвещения России 23 октября 2020 г., разрыв увеличился до 7 раз.

Проведенное 20 февраля – 6 апреля 2021 г. исследование портала SuperJob, в котором участвовали пять тысяч опрошенных из 863 населенных пунктов, подтвердило, что именно педагоги и медицинские работники являются самыми перегруженными профессиональными группами в стране.

Неудивительно, что результатом недофинансирования и т.н. оптимизации стала «утечка умов». Отметим: в качестве одной из национальных целей в Указе Президента РФ от 7 мая 2018 г. № 204 заявлено: «обеспечение привлекательности работы в Российской Федерации для российских и зарубежных ведущих ученых и молодых перспективных исследователей».

Однако эксперты компании FinExpertiza, изучив данные Росстата, обнаружили, что, хотя финансирование российской науки с 2010 по 2018 год увеличилось вдвое, она теряет кадры. За этот же период число ученых в стране уменьшилось, прежде всего в естественных и технических науках, на 21 тысячу человек.

Более того, по данным Российской академии наук, с 2005 по 2018 год во всех странах ОЭСР количество ученых выросло, например, в Южной Корее – почти на 120%. И лишь в России сократилось на 16,2%!

«Утечка умов» из сфер общественного воспроизводства, переживающих кадровый кризис, происходит различными путями:

– из образования работники уходят в другие области хозяйства – с более высокой зарплатой и более низкими затратами труда;

– из медицины государственной – главным образом в медицину частную. Тем более, что вторая заметно теснит первую: доля платных т.н. медицинских услуг все время увеличивается вследствие недостатка бюджетного финансирования;

– из области науки – как в другие области хозяйства, так и за рубеж.

Санкции и ожидаемый в связи с ними экономический спад явно приведут к дальнейшему падению уровня жизни населения, включая отечественную интеллигенцию. Поэтому в числе первоочередных антикризисных мер должны явно присутствовать исполнение указов президента в части оплаты труда работников медицины, образования и науки, причем при работе на одну ставку.

Как не раз доводилось слышать автору от высокопоставленных сотрудников Администрации Президента, именно это имелось в виду при принятии указов. Однако на практике, как видел читатель, стремление реализовать Указ от 7 мая 2021 года № 597 при отсутствии денег привело к резкому росту нагрузки работников образования, медицины, науки и культуры.

Смягчить (но не преодолеть) кадровый кризис в некоторых областях призван принятый российским парламентом и подписанный президентом Федеральный закон от 28.05.2022 № 153-ФЗ «О внесении изменения в статью 19 Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», предусматривающий в 2022 г. 30 тысяч дополнительных бюджетных мест в магистратуре по наиболее дефицитным специальностям, включая информационные технологии, поскольку значительная часть специалистов в этой области уехала из России после 24 февраля 2022 г. При этом надо иметь в виду следующее.

Во-первых, количество бюджетных мест в расчете на 10 тысяч населения в российских вузах в 1980 г. составляло 219, а в настоящее время с учетом увеличения бюджетного приема в последние годы около 130. Популярные среди политиков рассуждения о том, что доступность высшего образования по сравнению с советскими временами увеличилась вдвое основаны на исчислении количества бюджетных мест от числа выпускников школ.

И действительно, в 2021 учебном году количество выпускников школ составило 697,2 тыс. чел., общее количество бюджетных мест для приема студентов на программы бакалавриата и специалитета – 422 560, т.е. 60,6%. Однако в последние годы более 60% всех девятиклассников продолжают учебу не в старших классах школы, но в учреждениях среднего профессионального образования, чего пропагандистские расчеты не учитывают. Если брать в расчет суммарное количество выпускников школ и учреждений среднего профессионального образования – 1 477 000 человек, то процент выпускников, которые имеют возможность поступить на бюджетные места, составит 28,6%.

Во-вторых, и главное: кадровые проблемы в образовании, здравоохранении и науке связаны главным образом с низким статусом работников, поэтому простое увеличение бюджетного приема в вузы этих проблем явно не решит. Вспоминая известную школьную задачу про бассейн с двумя трубами, легко прогнозировать, что отток кадров будет превышать их приток.

В-третьих, разрабатываемые профильными министерствами новые отраслевые системы оплаты труда в медицине, образовании и науке также не решат проблемы, ибо предлагают лишь упорядочение и отчасти более справедливое распределение имеющихся средств без их существенного увеличения. Иными словами, отечественные системные либералы пытаются реализовать тот самый подход, в котором обычно обвиняют левых, – решение вопросов не путем увеличения «пирога» общественных благ, но исключительно путем иной его «нарезки».

В-четвертых, одна из последних попыток решить кадровые вопросы образования и медицины была предпринята группой депутатов, включая автора, путем продвижения в 2020-м году проекта федерального закона № 911641-7 «О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации» (в части установления базовой ставки заработной платы педагогических и медицинских работников).

Законопроект предполагал установление базовых окладов работников этих сфер народного хозяйства на уровне не менее двух минимальных размеров оплаты труда по региону. Однако в Госдуме восьмого созыва этот законопроект был отклонен голосами фракции «Единая Россия».

4. Вложения в человеческий потенциал

На протяжении всего послесоветского периода российские власти последовательно проводили политику экономии на развитии человеческого потенциала. Как ни странно, если верить исследованиям Высшей школы экономики, в отношении образования эта политика была смягчена в 2008-2012 гг. Именно тогда расходы на образование в реальном исчислении увеличились на 80%, а затем вновь начали снижаться.

Правда, и в 2012 г. по доле расходов на образование из всех источников от валового внутреннего продукта Россия занимала 98-е место в мире, а в 2018 г. заняла 120-е место. По доле расходов на здравоохранение, по данным ВОЗ, в 2013 г. РФ была на 91-м месте.

Последние данные Доклада о развитии человеческого потенциала Программы развития ООН за 2019 г. дают России следующие места в рейтингах:

■ индекс дохода – 0,683 (по нашим подсчетам, 42-е место в мире);

■ индекс ожидаемой продолжительности жизни – 0,751 (по нашим подсчетам, 85-е место в мире);

■ индекс образования – 0,789 (по нашим подсчетам, 34-е место в мире).

В целом же по индексу развития человеческого потенциала Россия находится на 52-м месте.

Между тем, если даже отвлечься от гуманистического аспекта проблемы, который в данном случае, конечно, является главным, существует как минимум две собственно экономические причины, требующие от современного государства вложений в развитие человека, т. е. в человеческий потенциал.

Во-первых, рыночная экономика не может развиваться без рынков сбыта – либо внешних, либо внутренних. По причине беспрецедентных экономических и политических санкций возможности отечественного экспорта в настоящее время резко ограничены и продолжают сужаться. Это особенно остро ставит проблему развития внутреннего рынка.

Однако снижение доходов граждан, происходившее на протяжении восьми лет до 2022 года и ускорившееся вследствие тех же санкций, сокращает внутренний рынок. Это остро ставит проблему повышения (или как минимум индексации) доходов граждан, тем более, что отечественные товаропроизводители получают возможность заместить рынки, опустевшие в результате ухода значительной части иностранных компаний.

Во-вторых, как уже многократно отмечалось, в современной экономической теории вложения в человека рассматриваются не как «бремя государства», но как инвестиции, наиболее выгодные в долгосрочной перспективе.

Повторим: вопреки представлениям современной экономической теории, российское правительство на протяжении 20 лет, как правило, при профицитных бюджетах последовательно проводило политику экономии на инвестициях в человека. На взгляд автора, такая политика была одной из причин экономической стагнации, которая наблюдается в России с 2014 года.

Однако возникает вопрос: существует ли в резко изменившихся условиях, связанных с тяжелейшими экономическими санкциями, финансовая возможность для увеличения вложений в человека? Для автора ответ очевиден: без переориентации экономики с экспортной нефтегазовой модели на внутренний рынок эти возможности будут только сокращаться.

5. Переориентация образования

Если сравнить последний базисный учебный план советского периода с современным, бросаются в глаза следующие обстоятельства.

Во-первых, резко сокращены предметы естественно-математического и технологического циклов, призванные обеспечить развитие новых технологий и модернизацию страны:

■ математика – с 58,5 часа до 48 часов, т.е. на 18%;

■ физика – с 14,5 часа до 10 часов, т.е. на 31%;

■ химия – с 9,5 часа до 6 часов, т.е. на 37%;

■ биология – с 10,5 часа до 9 часов, т.е. на 14,3%;

■ технология – с 28 часов до 16-17 часов, т.е. на 39%.

Во-вторых, аналогичным образом сокращены учебные предметы, оказывающие влияние на формирование гражданина и общероссийской гражданской идентичности:

■ русский язык – с 64 часов до 43 часов, т.е. на 33%;

■ литература – с 20 часов до 17 часов, т.е. на 15%;

■ история – с 18 часов до 14 часов, т.е. на 22,2%;

■ география – с 10,5 часов до 9 часов, т.е. на 14,3%.

Назовем теперь учебные предметы, объем преподавания которых увеличился.

Во-первых, это физкультура, количество уроков которой увеличено с 2 до 3 в неделю на протяжение средней и старшей школы, т.е. в полтора раза. С учетом ухудшения состояния здоровья детей такое решение заслуживает поддержки с одной оговоркой: при наличии условий.

В настоящее время во многих школах не хватает мощностей спортивных залов, спортивных площадок и школьных стадионов, раздевалок и оборудования. А потому часть детей на уроках физкультуры вместо физической активности читает учебники! В советский период таковых не было, но здоровье детей отличалось в лучшую сторону.

Во-вторых, в школу введен курс информатики, что тоже совершенно правильно: информационные технологии и искусственный интеллект – одно из важнейших направлений технического прогресса и формирования шестого технологического уклада.

В-третьих, резко увеличен курс обществознания. Оно изучается дважды: сначала в 6-9 -х классах, когда содержание этого предмета большинству детей непонятно, а потому бесполезно; а затем в 10-11-х классах. Общее количество часов – 210. В советский период обществознание изучалось только в 11-м классе с общим количеством часов 70. При этом знали его не хуже. А что касается влияния предмета на реальное поведение, подавляющее большинство социологов признают: советское юношество было гораздо более социально ориентировано по сравнению с современным.

Как доктор философских наук, а в прошлом школьный учитель берусь утверждать: гораздо полезнее было бы в средних классах изучать историю и литературу.

В-четвертых, вдвое увеличено преподавание иностранного языка. В советское время он изучался с 5-го класса и, как утверждают эксперты, до конца 1950-х годов достаточно успешно. В настоящее время изучается со 2-го класса, причем результат не очевиден.

Очевидно: советский базисный учебный план был ориентирован главным образом на тех, кто будет жить и работать в своей стране, а современный учебный план – на тех, кто намерен работать в других странах или по крайней мере в международных компаниях.

Болонская система и ЕГЭ заимствованы у Запада и не отражают национальные интересы России

В последнее время в стране возобновились дискуссии по поводу единого государственного экзамена и участия российских вузов в Болонском процессе, которые имеют по преимуществу не профессиональный, но идеологический характер. Не обсуждая в данном случае аргументы участников дискуссии по этим двум весьма различным темам, нельзя не отметить две общие характеристики.

Во-первых, и ЕГЭ, и Болонская система были заимствованы российским образованием у государств, в настоящее время объявленных недружественными, причем заимствованы в самой жесткой и непродуманной форме. Например, зарубежные университеты, помимо результатов национального тестирования, при зачислении студентов принимают во внимание и другие факторы, вплоть до спортивных достижений. Точно также болонская система была реализована в Германии с максимальным учетом гумбольдтовских традиций развития высшего образования.

Во-вторых, и ЕГЭ, и Болонский процесс в той или иной мере объективно работают на тех, кто стремится к работе за рубежом или в международных компаниях. В отношении болонской системы это более или менее очевидно, хотя она не избавляет от необходимости заключения межправительственных соглашений о взаимном признании дипломов.

В отношении ЕГЭ ситуация не столь однозначна. Его главное достоинство состоит в том, что увеличивается количество абитуриентов из регионов, поступающих в столичные вузы. Однако для многих талантливых студентов эти вузы оказываются перевалочной базой для того, чтобы впоследствии уехать за рубеж.

Разумеется, основные причины массовой «утечки умов» лежат гораздо глубже образовательной системы. Однако и единый Госэкзамен, и Болонская система в той или иной мере такой утечке способствуют.

Напомню: автору доводилось быть разработчиком не менее десятка законопроектов, призванных перевести единый Госэкзамен в добровольный режим, и как минимум двух законопроектов, направленных на отказ от принудительного участия вузов в Болонской системе при сохранении их права на участие добровольное. Это проекты федеральных законов «О народном образовании» (2012 г.) и «Об образовании для всех» (2017 г.). В настоящее время на эту тему подготовлен третий законопроект.

Убежден: без переориентации отечественной системы образования на нужны собственного развития страны решение кадровых, а значит, и социально-экономических проблем, невозможно.

6. Преодоление бюрократизации

Одной из главных причин стагнации отечественной экономики в последнее время, а равно одной из главных системных проблем отечественного образования, здравоохранения и науки является крайняя бюрократизация всех процессов общественной жизни.

По данным Комитета Государственной Думы VI созыва по образованию, в среднем каждое учебное заведение в России ежегодно заполняет около 300 отчетов по более чем 11 700 показателей.

Согласно сравнительным международным исследованиям Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР), российский учитель является мировым рекордсменом по количеству времени, которое затрачивается на отчеты, документацию и иные бюрократические процедуры – более четырех часов в неделю.

Деятельность вузов в Москве контролируется 18 государственными органами, не считая Рособрнадзора. При этом примерно 80% контрольных процедур не связаны с деятельностью органов управления образованием.

Казалось бы, проблема необходимости дебюрократизации отечественного образования осознана властями на различных уровнях. По этому поводу:

■ был подписан перечень поручений Президента РФ по итогам форума Общероссийского общественного движения «Народный фронт “За Россию” «Качественное образование во имя страны», состоявшегося 15 октября 2014 года;

■ подготовлены и направлены в соответствующие федеральные и региональные органы власти рекомендации Комитета Государственной Думы шестого созыва по образованию;

■ наконец, в рамках т.н. регуляторной гильотины приняты некоторые решения, упростившие процедуры лицензирования и аккредитация образовательных организаций.

Отметим две наиболее важные из рекомендаций профильного парламентского комитета:

«Правительству Российской Федерации:

■ запретить органам управления образованием, органам, осуществляющим контроль в сфере образования, дополнительно запрашивать сведения, имеющиеся в открытых информационных системах, в том числе на сайтах образовательных организаций;

Министерству образования и науки Российской Федерации совместно с высшими органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации:

■ принять меры по оптимизации системы отчетности в сфере образования, в том числе, путем формирования единого перечня обязательной информации, подлежащей представлению образовательными организациями, и опубликования в открытом доступе отчетов образовательных организаций;

■ закрепить совмещение плановых проверок общеобразовательных организаций органами, осуществляющими государственный пожарный надзор, государственный санитарно-эпидемиологический надзор, с деятельностью комиссий по приемке образовательных организаций к новому учебному году».

Другими словами, допустимо производить не более одной проверки учебного заведения в год – перед 1 сентября.

Однако, на взгляд автора, нарастание проблемы бюрократизации отечественного образования и науки опережает меры по ее преодолению.

Так, с 2019 г. существует две формы статотчетности для образовательных организаций:

■ первая – содержит 25 тыс. ячеек с данными, в т.ч. по кадрам и персональному составу учащихся;

■ вторая – около восьми тыс. ячеек, в основном по материально-техническому обеспечению учебного заведения.

По данным НИУ «Высшая школа экономики», на заполнение этих форм требуется как минимум три месяца работы специалиста по восемь часов в день.

Поскольку Росстат передает региональным и местным органам управления образования лишь обобщенные данные, а весь массив им не доступен, ежедневно в образовательные организации от них приходит от пяти до восьми запросов, т.е. организациям приходится заполнять от 1800 до 2800 отчетов в год.

Повторю: в целом ситуация, в которой оказалась современная Россия, напоминает 30-е годы прошлого века: без новой индустриализации и принципиального изменения всей стратегии развития экономики и человеческого потенциала одними лишь средствами вооруженных сил и оборонно-промышленного комплекса обеспечить национальную безопасность страны невозможно.

Смолин Олег Николаевич, первый заместитель председателя Комитета Госдумы РФ по науке и высшему образованию